Красилов, 1997. Метаэкология-22. Ягнята. Афродита. Прикованная

 

Ягнята

Начало христианской эры омрачилось безжалостным истреблением младенцев в Вифлееме и его окрестностях. Рождение Иисуса было невольной причиной гибели этих невинноубиенных. И благая весть, увы, не обходится без страданий ребенка — сотен детей. Иисус жил в пустыне, готовился. В тридцать начал выплачивать свой долг невинноубиенным.

Когда-то в древние времена истребил Господь всех первенцев в земле Египетской, а почитавшим его велел смазать косяки дверей кровью пасхального ягненка и спас их, и вывел из земли Египетской. Я буду вашим пасхальным ягненком. Я помечу вас своей кровью, чтобы вы спаслись.

Иисус, стоит ли умирать ради метафоры? Римлянин полагал, что не стоит (парень называет себя сыном какого-то местного бога. И всего-то?). Но искупительная жертва притягивает и после многократных повторений. Боги-пастухи на потусторонних пастбищах нуждались в рабах и скоте, причем принимали только самых лучших. Агамемнон готов был пожертвовать дочерью, а Авраам — сыном. Античные боги тоже по разным причинам жертвовали своими детьми, как Зевс — Гераклом, а в более архаичном варианте даже глотали их, чтобы самим спастись. Но старые боги также и умирали в своих созданиях. Когда Зевс донашивал Диониса, зашитого в бедре, или рождал Афину из расколотой головы, он несомненно совершал акт самопожертвования, как говорится, вкладывал частицу самого себя.

Однако все это лишь изуродованные обломки древнейшей и потому самой высокой метафизики, представлявшей создание мира как творческий акт, в котором творец жертвует собой, чтобы перевоплотиться в нечто более совершенное. Это сотворение порядка из беспорядочности, формы из бесформенности, любви из раздора, системы из бессистемности. Жертва нужна для того, чтобы преодолеть второе начало термодинамики. Бог миропорядка Атум рождается из бездны Нун, которая тем самым перестает существовать. Первобытный Хаос рождает благоустроенный Космос и умирает в нем.

Любой творческий акт содержит в себе отрицание, жертвоприношение и страдание. У творческих людей тяга к самоубийству сильнее, чем у прочих. Это легко подтвердить с помощью статистики, которая будет еще более убедительной, если подсчитать «неявные» самоубийства Эмпедокла, Сократа, Иисуса, Бруно, Шелли, Пушкина, Лермонтова, Ван Гога и многих других. Творческая жизнь не может не быть страданием, поскольку творец (любого масштаба) выступает против сущего. Его страдание — следствие сопротивления системы, сила которого соответствует ее устойчивости.

Страдание чуждо низшим формам жизни и возрастает по мере продвижения вверх по эволюционной лестнице. Это плата за относительную свободу от массовой неизбирательной смерти, которой располагают высшие организмы по сравнению с низшими. Если следовать плато-спинозистской установке, трактующей свободу как осознанную необходимость, то страдание становится уделом неразумных, тех, кто не желает считаться с необходимостью. Однако весь ход биологической эволюции утверждает иное понимание свободы — как освобождение от необходимости, борьба с которой и становится источником страданий.

Ради свободы от биологической смерти человек создал духовный мир — мета-экологическую систему, которая, в принципе, может обеспечить вечную жизнь. Парадоксальным образом, эта система сама становится источником самых тяжелых для человека — духовных страданий. Происходит это вследствие омертвения метаэкологических структур, превращения идей в догмы, веры — в ритуал, морального кодекса — в кодекс юридический и т. д. Вся эта метамортмасса лишает духовную жизнь внутренней свободы, которую приходится добывать, принося новые жертвы.

Но принесший себя в жертву и воскресший точно таким же, только с рубцами, абсурден. Чтобы жертва не была напрасной, должно возродиться в идее Мировой Любви, что соединит нас с врагами нашими, из коих самый упорный — мы сами.

Афродита

Страдание достигает цели, если перевоплощается в свою противоположность — удовольствие. Древние ставили знак равенства между удовольствием и любовью: ими ведала одна и та же богиня. Но любовь — не только удовольствие, но и страдание. Это интимное чувство, которое расцветает в целомудренном молчании. Это чувство, о котором тысячелетиями кричат и поют на всех перекрестках. Короче говоря, это самое святое и в то же время почти что самое низменное (на пятом месте в списке Платона) чувство.

Но и сама Афродита не менее противоречива. Рожденная из пены морской, она — самая древняя из богинь и в то же время как бы младшая дочь Зевса. Замужем не то за Гефестом, не то за Аресом, и при этом рожающая гермафродитов от Гермеса. Прав был Платон: Афродит на самом деле две или даже три. Та, которую он называл простонародной, воплощала основную природную функцию любви. Как богиня-мать она отождествлялась с египетской Изидой, которая раньше была Ио, возлюбленной Зевса, превращенной в корову, что бежала сперва на восток, потом на юг и, под конец, на запад, чтобы у берегов Нила обрести свой прежний облик. Миф не может сказать без обиняков, что в своем тотемическом прошлом Ио-Изида-Афродита была коровой.

В то, что простонародная Афродита была матерью всех удовольствий, поверить нетрудно. Сексуальное удовольствие является компенсацией за энергетические затраты, связанные с половым актом. Простейшая форма полового процесса (например, у хламидомонад) заключается в слиянии двух клеток, которые затем одеваются прочной оболочкой и в таком состоянии могут пережить неблагоприятный период, прежде чем приступить к делению. Очевидный смысл слияния заключается здесь в запасании питательных веществ. В других примитивных формах полового процесса можно также усмотреть своего рода питание — увеличение энергетического потенциала клетки, приступающей к делению.

Первоначальный смысл пола полностью не утрачивается и на высших ступенях эволюции. У насекомых, птиц и людей половая функция так или иначе связана с кормлением женской особи. Самец предлагает самке пойманную им муху, свой сперматофор или, наконец, самого себя. Самка богомола поедает самца во время спаривания, начиная с головы (при этом судорожные движения обезглавленного супруга продлевают половой акт). У людей половая агрессия проявляется в самых разнообразных формах, от украденного поцелуя до изнасилования и даже — правда, редкого — полового каннибализма (Сальвадор Дали с его повышенным интересом к подсознательному усмотрел в акте глотания стремление «до конца почувствовать свое абсолютное слияние с любимым существом», идет ли речь о половой или религиозной любви — глотании облатки в обряде причастия).

В специальных исследованиях тайную склонность к половой агрессии обнаруживают до 30% опрошенных того и другого пола. Садизм, как крайняя форма половой агрессии, обнажает связь любви, которая менее явно прослеживается в брачных ритуалах с умыканием невест и выбиванием передних зубов, супружеских ссорах, сопровождаемых побоями, покорной преданности обманутых и униженных любовников. Даже на первый взгляд безобидное кокетство представляет собой форму насилия, применяемого для того, чтобы провоцировать любовное чувство. Агрессивность любовников может иметь некоторый адаптивный смысл, сообщая половому акту необходимую энергию. Однако боевая мощь агрессии должна быть как-то нейтрализована, приемы нападения превращены в брачный ритуал, обхват — в объятие, укус — в поцелуй.

Совмещение агрессии со спариванием представляет трудноразрешимую задачу. Светлячок тщетно ищет компромисс между желанием привлечь самку световым сигналом и боязнью быть съеденным ею. Из конфликтных ситуаций такого рода вырастает весьма специфическое чувство, называемое половой любовью. По труднообъяснимой причине, может быть связанной с вторичностью полового процесса, органы, выполняющие столь важную функцию, оказываются совмещенными с органами другого назначения. У некоторых беспозвоночных и в редких случаях у позвоночных (рыб, живущих во внутренней полости голотурий) половые продукты выводятся через рот. У части круглоротых и рыб, а также земноводных, рептилий, птиц и однопроходных половые протоки открываются в клоаку — расширение на заднем конце прямой кишки. Более высокоорганизованные формы имеют мочеполовую систему. Благодаря такого рода совмещениям органов половая функция сопряжена с другими функциями. Сексуализация жизненных отправлений, прямо не связанных с размножением, как бы объединяет все виды удовольствий.

Часть теории 3. Фрейда, считавшаяся наиболее одиозной, была посвящена младенческой сексуальности. Фрейд показал, что половой инстинкт проявляется в очень раннем возрасте, затем как бы затухает и вспыхивает вновь в период полового созревания. В то же время из-за неразвитости половой сферы младенческая сексуальность может проявляться лишь в форме побочного эффекта других отправлений (в первую очередь сосания и мочевыделения), эволюционно связанного с сексуализацией функций.

Одна из наиболее общих эволюционных закономерностей заключается в повторении некоторых предковых черт на ранних стадиях развития организма. Подобно тому как человеческий зародыш имеет жабры, так и в развитии сексуальных ощущений, по-видимому, воспроизводятся отдаленные исторические стадии, когда половым отверстием служил рот или анус. Соответствующие особенности полового поведения взрослых можно рассматривать как сохранение на половозрелой стадии особенностей младенческой сексуальности.

Все особенности сексуального поведения так или иначе имеют отношение к конкуренции половых клеток. Количество спермы и частота половых актов зависят от репродуктивной структуры популяции. У социальных видов самки гораздо чаще совокупляются с двумя и более самцами, чем у одиночных и, соответственно, конкуренция спермы имеет здесь большее значение. Многие виды насекомых способны накапливать сперму от последовательных копуляций в спермоприемниках, но и человеческие гаметы сохраняют подвижность в течение семи-девяти дней — этого достаточно для возникновения конкуренции.

Явление оргазма, по-видимому, имеет прямое отношение к конкуренции гамет, обеспечивая благоприятные условия половым клеткам предпочтительного самца. Поскольку гаметы, несущие Х- или У-хромосомы, также конкурируют, то оргазм, вероятно, участвует и в определении пола (если у крокодилов, например, пол зависит от температуры, а у рыб самки могут превращаться в самцов при нехватке последних, то высшие позвоночные нуждаются в более тонких механизмах регуляции соотношения полов). Во всяком случае смысл энергетически затратных действий, совершаемых во время полового акта, заключается главным образом в синхронизации мужского и женского оргазмов, что позволяет приписать этому явлению важную биологическую функцию.

Синхронизация оргазмов более вероятна в оптимальном репродуктивном состоянии, которое определяется физиологическими и психологическими факторами, связанными с возрастом, питанием, частотой половых актов. Некоторое отношение к этой гипотезе имеет тот факт, что высокий уровень андрогенов (в частности, тестостерона) во время зачатия способствует рождению мальчиков (а также левшей и гомосексуалистов, см. W.H. James: J. Theor. Biol., 1988, 133, 261-266). Антрополог В.А. Геодакян («Зеленый крест», 1992) приводит разнообразные свидетельства сдвига соотношения полов в пользу мальчиков при нарушении оптимального репродуктивного состояния — во время войн, когда мужчины отделены от женщин, в гаремах, где сотни цветущих женщин проводят время в ожидании благосклонности султана (рождаются одни мальчики) и т. п.

К тому же при нехватке мужчин (в общем случае — самцов) больше зачатий происходит от слишком молодых или слишком старых особей, которые в нормальных условиях не участвуют в размножении. Во всех этих ситуациях вероятно нарушение синхронности оргазмов, сопровождаемое сдвигом соотношения полов в потомстве, компенсирующим дефицит мужского пола.

Если наши рассуждения верны, то может, наконец, осуществиться долгожданная возможность зачать по желанию мальчика или девочку (хотя речь может идти лишь о статистической вероятности). Более того, на инстинктивном или интуитивном уровне эта возможность, кажется, уже осуществляется. Иначе трудно объяснить периодические смены половых предпочтений, оказываемых в определенные периоды мужчинам и женщинам с ярко выраженными вторичными половыми признаками (мода на женственность и мужественность) или, наоборот, женоподобным мужчинам и женщинам-подросткам. В том же ключе может быть найдена биологическая основа труднообъяснимой и нередко трагической тяги стареющих мужчин к очень молодым женщинам, как и благосклонности женщин бальзаковского возраста (который, впрочем, со времен Бальзака повысился по меньшей мере лет на десять) к юношам, едва достигшим половой зрелости.

Ревность в своих элементарных проявлениях, свойственных и людям, и животным, также связана с конкуренцией гамет и объясняется стремлением мужской особи оградить свои половые клетки от конкуренции, в то же время сохраняя возможность увеличить свой генетический вклад в следующее поколение за счет эпизодических внебрачных связей. Женская особь лишена такой возможности — внебрачные связи не повышают ее плодовитости. У женщин и мужчин совершенно разные природные стимулы к промискуитету и ревности. Поэтому невозможно, не насилуя природу, требовать от них полного равенства в супружеских отношениях.

Половые инстинкты чрезвычайно устойчивы. Даже у самых рафинированных представителей рода человеческого проявляется изученная на животных «страховочная копуляция»: увеличение частоты половых актов после воссоединения пары, находившейся некоторое время в разлуке, или после копуляции, «украденной» случайным партнером (А.Р. Moeller et al.: Biol. J. Linnean Soc., 1989, 38: 119-131). Смысл страховочной копуляции заключается в том, чтобы обеспечить подавляющее преимущество половым клеткам постоянного партнера (обманутые мужья, испытывающие к своим неверным женам повышенное половое влечение, от которого страдает их гордость, может быть найдут некоторое облегчение в понимании биологической природы этих переживаний).

Прикованная

Бог-кузнец Гефест, желая уличить Афродиту в любовной связи с Аресом, соорудил волшебную сеть, которая сковала любовников. Громко позвал тогда хромоногий Гефест олимпийских богов засвидетельствовать позор беспомощной пары. И боги разразились тем неудержимым смехом, который мы называем гомерическим.

Если Афродита — богиня удовольствий, то почему считается необходимым держать ее в оковах, почему культ ее окутан покровом тайны? Почему мы до сих пор относимся с подозрением к антропологическим теориям, отводящим главную роль сексуальной сфере? Ведь размножение и есть главная функция всего живого.

Конечно, определенную роль могли сыграть христианские традиции, но половой стыд — явление более общее, имеющее природные корни (фаллические и скабрезные эпиталамическое обряды — это не природное, а ритуальное, метафизическое бесстыдство). Библейский первородный грех только предлагает объяснение — рационализацию — стыда, уходящего в подсознание и, следовательно, имеющего длинную эволюционную историю.

В животном мире половой акт совершается скрытно или открыто в зависимости от одиночного или стадного образа жизни, социальной иерархии, вероятности внезапного нападения и т. п. Во время полового акта животные наименее защищены от возможной агрессии со стороны конкурентов или хищников. В эволюционной истории обезьяноподобных предков человека наиболее уязвимым был период перехода от древесного образа жизни к наземному (сохранившийся в генетической памяти как тяготение к лесным опушкам и, возможно, преломленный в легенде об Эдеме с его деревьями жизни и познания). Скрытность полового акта могла возникнуть в этот период и позднее воспринять дополнительный смысл в связи с предупреждением близкородственных спаривании.

При скученном существовании в пещерах первыми объектами полового влечения почти неизбежно становились родственные особи, попытки сближения с которыми жестко пресекались старшими. В результате половое влечение прочно ассоциировалось с запретом как нечто предосудительное, постыдное. Негативные ассоциации могли, впрочем, возникнуть еще раньше, в младенческом возрасте, когда сосание и мочеиспускание, автоматически сопряженные с сексуальными ощущениями, насильственно прерывались по диетическим или гигиеническим соображениям. И, наконец, скрытность помогала избежать половой конкуренции, которая у животных обостряется при совершении полового акта в присутствии аудитории самцов, увеличивая частоту спаривании.

Половая конкуренция проявляется в форме турнирных боев, угроз, демонстраций силы и волевых качеств, захвата территории и т. п. и приводит к тому, что одни размножаются успешнее других. Возникает иерархия, в которой доминирующая особь (обычно самец, хотя может существовать и параллельная иерархия самок) реализует свои репродуктивные возможности, частично или полностью (как у домовой мыши) лишая остальных половой жизни. В иерархических сообществах публичный половой акт мог быть прерогативой одного лишь доминирующего самца, и даже в историческое время иногда еще оставался привилегией принца или императора (Нерона, например). У подчиненных особей подсознательный страх быть застигнутыми во время совокупления снижает половую активность и даже может быть причиной половых извращений.

Человек унаследовал половую конкуренцию от животных предков и, благодаря круглогодичной половой активности, превратил ее в постоянную доминанту социального поведения. В обществе из двух и более человеческих особей неизбежно возникает иерархия, для закрепления которой создаются органы власти, пишутся законы. Человек неизменно и уже автоматически оценивает себя по отношению к другим представителям того же пола.

При этом репродуктивный успех мужчины прямо зависит от числа половых связей: чем больше связей, тем больше генетический вклад в потомство. Для женщины такой зависимости не существует — число связей в общем случае не определяет частоту зачатий. Соответственно мужчина получает от природы гораздо более мощный стимул к половой конкуренции, которая побуждает его добиваться успеха на жизненном поприще. Это ведущий фактор физического, интеллектуального и технического прогресса (в частности, технический прогресс имеет исходной целью компенсировать природное неравенство людей; как говорят американцы, господь зачем-то сотворил одних большими и сильными, других — маленькими и слабыми, но мистер Кольт исправил эту ошибку).

В развитых иерархических структурах половая конкуренция принимает все более опосредованный характер. Крутые подъемы во сне и любовь к восхождениям наяву имеют сексуальную подоплеку. Однако, поднимаясь по социальной лестнице, человек все чаще жертвует репродуктивным успехом и в предельном случае вообще отказывается от половой жизни ради спортивных достижений, славы, богатства, власти. Происходит нередкая в эволюции подмена цели средством, которая проявляется также в стремлении к половым связям ради самоутверждения.

Половое самоутверждение в наиболее откровенной форме распространено среди молодых мужчин, делающих карьеру (примерно половина европейской литературной продукции, от Бенжамена Констана до Джона Брейна, посвящена этой теме), но в какой-то степени свойственна всем возрастам как компонент иерархического поведения наравне с половой ревностью, не менее универсальным мотивом человеческой комедии.

Ревность многослойна. Известная социологическая теория связывает это чувство с частнособственнической психологией: муж рассматривает жену как свое имущество и ревниво оберегает ее, тогда как любовник обычно не ревнует к мужу. Наверное, так и есть, но если речь идет о правах собственности, то дело обычно ограничивается штрафом (Гефест угрожает стребовать штраф с родителя супруги, т. е. Зевса, а другой ревнивец-собственник. Соме Форсайт, предъявляет счет любовнику).

Если разыгрывается настоящая трагедия, то не из-за имущества. Ведь ревнуют и животные. Табунный жеребец, сгорая от ревности, расходует столько энергии на борьбу с соперниками, что для кобыл ее уже почти не остается. В иерархическом сообществе ревность проявляет лишь доминирующая особь, остальные признают ее право на сексуальное предпочтение. У людей ревнует законный супруг, но не любовник, интуитивно воспринимающий в данной ситуации мужа (независимо от личных качеств последнего) как доминирующего самца, находящегося вне конкуренции. Сам став мужем, бывший любовник как бы повышает свой социальный статус со всеми сопутствующими психологическими эффектами, включая ревность.

Семья по своей биологической сущности есть средство защиты от половой конкуренции. Ее структура у разных видов зависит от особенностей полового поведения (и наоборот). В этой связи стоит отметить, что приматы вообще и люди в частности отличаются исключительным разнообразием структуры семьи. Первична для них, по-видимому, моногамия. Во всяком случае низшие приматы, ведущие большей частью ночной образ жизни, одиночны или моногамны. Среди обезьян японские макаки, например, заключают брачный союз на один сезон и в дальнейшем избегают друг друга, почти как близкородственные особи.

Полигамная семья формировалась параллельно в различных эволюционных линиях, причем у низших обезьян преобладает полиандрия (многомужество), у человекообразных — полигиния (многоженство). Африканским австралопитекам, непосредственным предкам человеческого рода, судя по отпечаткам ног, были свойственны значительные различия между самцами и самками в росте и весе. Такой резко выраженный половой диморфизм обычен среди полигамных видов (вес самца морского котика, например, может в несколько раз превышать вес самки). Как у животных, так и у человека, с конкуренцией мужских гамет связано увеличение половых органов, которое особенно заметно у полигамных видов в сравнении с моногамными, образующими постоянные пары (см. R.L.Smith, ed., Sperm competition and the evolution of animal mating systems. Orlando, Flo.: Acad. Press, 1984, 687). При переходе к моногамной семье половой диморфизм, как правило, сокращается, если только его не поддерживает побочная функция, прямо не связанная с половыми отношениями, например, разделение труда между полами.

Полигамная семья может реализовать все эволюционные преимущества, которые дает конкуренция гамет. При этом полигиния благоприятна для увеличения рождаемости и могла закрепиться в популяциях, численность которых подвержена большим колебаниям (в периодически засушливых зонах), тогда как полиандрия предотвращает перенаселение (число детей в семье не возрастает с числом мужей), в то же время обеспечивая заботу (всех мужей) о потомстве. Неустойчивость полигамии у человека, по-видимому, имеет как социальные, так и физиологические причины, среди которых не последнюю роль играет сопутствующее ей нарушение соотношения полов (в гаремах чаще рождаются мальчики, как мы уже отмечали).

За пределами европейской цивилизации по сей день сохранились различные формы семейной организации, включая полигинию и полиандрию (у тибетцев), однако тенденция к моногамии, по-видимому, проявляется повсеместно. Ей сопутствует столь же общая тенденция к сокращению полового диморфизма, на фоне которой, однако, проявляются периодические колебания, связанные с перестройкой социальной системы и эстетических установок, биологическую подоплеку которых мы постараемся прояснить в дальнейшем.